У добрых родителей бывают часто дурные, вовсе не похожие на них дети. Это удивительно, однако, к стыду таких детей, случается довольно часто и случилось даже в семействе добродетельного, святого князя Александра Ярославича!

У него были сыновья: Дмитрий, изгнанный из Новгорода по желанию Ярослава III; Андрей, князь Городца Волжского, Даниил, князь Московский, и Василий. Никто из них не имел великих достоинств своего отца: двое — Дмитрий и Даниил — остались почти незамеченными в истории, но зато Андрей своей жестокостью, своим непременным желанием быть великим князем надолго оставил память о себе в Русских сердцах. Он достиг своего желания — быть великим князем, но когда читатели узнают каким образом, то, наверное, пожалеют его бедных подданных.

Князь Василий I Ярославич. Гравюра 1850 г.

После Ярослава III великим князем четыре года был его младший брат, Василий I Ярославич. В его непродолжительное княжение не случилось ничего примечательного, кроме того, что Татарские баскаки, или чиновники переписывали во второй раз людей во всех Русских областях для того, чтобы вернее получать с них дань.

После смерти Василия Ярославича законным наследником престола был Дмитрий Александрович. Все были согласны на это, все — даже беспокойные Новгородцы. Один его брат, Андрей, думал иначе и, надеясь на помощь Татар, спешил отправиться в Орду, чтобы там выпросить себе великое княжество, тем более что ссоры, происходившие между разными Татарскими ханами, давали ему надежду очень скоро склонить на свою сторону кого-нибудь из них. Эти ссоры в Волжской, или Кипчакской Орде начались еще в княжение Александра Невского. Ногай, один из главных Татарских воевод, командуя многими Ордами на Черном море, не захотел быть под властью хана Беркия, наследника Менгу-Темира, стал независимым и даже опасным для прежней сильной и богатой Кипчакской Орды. Примеру Ногая следовали и многие другие ханы и воеводы, так что Татарское царство делилось на части, между собой несогласные, ослабевало от этого деления и мало-помалу готовилось к тому падению, от которого зависело освобождение нашего Отечества. Но это счастливое время еще далеко. Много еще прольется Русской крови, прежде чем оно настанет.

Итак, возвратимся к Андрею Александровичу: он радовался разногласиям татар не для будущего счастья своих соотечественников, а для того, чтобы в случае отказа от одного хана ему можно было надеяться выпросить себе помощь у другого. По совету одного из недостойных бояр и своих друзей, какого-то Семена Тонглиевича, он отправился в Золотую Орду к хану Менгу-Темиру. Богатыми подарками и лестью хитрый Андрей так расположил к себе этого хана, что тот дал ему и грамоту на великое княжение и войско для покорения тех областей и городов, которые вздумали бы противиться ему. Вот с этими дикими толпами варваров, злодеяния которых еще так живы в памяти Русского народа, Русский князь возвратился в Отечество требовать себе венца великокняжеского! Никто из удельных князей не смел ослушаться: все покорились повелению Мангу-Тимура. Великий князь удалился из столицы в Новгород, а татары, пользуясь случаем, предались своей природной жестокости и разорили Муром, окрестности Владимира, Суздаля, Ростова, Твери и Торжка: они без разбору грабили и жгли и те города, которые им противились, и те, которые безусловно покорились их власти. Все опять погрузилось в печаль и уныние в бедном нашем Отечестве: каждый оплакивал или отца, или сына, или брата, или друга. Один злой Андрей радовался и пировал с Татарами.

Князь Дмитрий I Александрович. Гравюра 1850 г.

Между тем несчастный Дмитрий, не принятый Новгородцами, для которых выгоднее было перейти на сторону великого князя, жил в Пскове, где княжил тогда его зять, славный в истории Довмонт, один из князей Литовских, изгнанный из Отечества Миндовгом. Довмонт, претерпев много несправедливостей от Литовцев, не любил их, и, приняв в Пскове христианскую веру, стал Русским душой и языком и за отличные достоинства и храбрость был выбран Псковитянами князем над всей их областью. Доброго Довмонта уважали все Русские князья, а Дмитрий Александрович даже выдал за него свою дочь и во время своего несчастного изгнания к нему же пришел искать утешения. Вскоре он услышал, что ханское войско уже ушло в Орду. Это известие дало ему смелость возвратиться в свою разоренную область. Обрадованные жители начали собираться к нему, а испуганный Андрей опять бросился в Орду и привел с собой новых грабителей, которые со всех сторон нападали на области великого княжества. Дмитрий в отчаянии бежал к Ногаю просить его помощи. Ногай, владевший тогда всеми землями, от степей нынешней Харьковской области до берегов Черного моря и Дуная, принял его очень милостиво и был так силен, что одним повелением своим возвратил ему престол: не только что Андрей, но даже сам новый хан, Туган-Мангу, не смели противиться этому повелению, и оба брата помирились.

Князь Андрей III Городецкий. Гравюра 1850 г.

Однако это было ненадолго: Андрей своим пронырством склонил на свою сторону многих удельных князей и в том числе князя Федора Ярославского, женатого на дочери Ногая. Через зятя нетрудно было Андрею оклеветать бедного Дмитрия и перед самим Ногаем. Несчастный великий князь лишился и последнего защитника: Ногай дал Андрею грамоту на Владимирский престол и войско для нового разорения России. Начальником этого войска был Дюдень, брат хана Тохты. Со своей обыкновенной свирепостью Татары устремились опять на области великого княжества.

Дмитрий, может быть, предчувствуя свою близкую кончину, не захотел больше быть причиной бедствий своего Отечества и решил отказаться от великокняжеского престола. За это нужно благодарить, кажется, сына Ярослава II, молодого Тверского князя Михаила, у которого жил Дмитрий во время своего последнего изгнания и который всеми силами старался помирить братьев. Предчувствие не обмануло Дмитрия: он скончался в 1292 году.

Наконец, Андрей Александрович уже мог надеяться, что никто не будет оспаривать у него великого княжества. Не любя нового государя за жестокий, властолюбивый нрав, удельные князья жили очень недружно между собой, и каждый из них хотел быть независимым: Михаилу Тверскому и Федору Ярославскому удалось это сделать во время несчастного княжения Дмитрия. Даниил же Московский и сын Дмитрия Александровича, Иоанн Переяславский, заботились об этом же при Андрее.

Московское княжество вскоре еще увеличилось: Иоанн, умирая бездетным, отдал город свой, Переяславль, Московскому князю. Это случилось в 1295 году за несколько месяцев до кончины Даниила, первого из Московских князей, начавшего думать о том, чтобы со временем сделать Москву столицей России.

Княжение Андрея продолжалось десять лет, и каждый год наши предки записывали в свои летописи какие-нибудь естественные ужасы и несчастья, тогда случившиеся. В числе явлений, пугавших необразованный и суеверный народ, была комета, явившаяся в 1301 году. Но были и действительные бедствия: страшные вихри, засухи, голод, мор и сильные пожары. К этому жестокий Андрей Александрович прибавлял все те страдания и горести, какие терпят люди от злобы подобных себе. Единственным хорошим делом Андрея было то, что он в 1301 году победил наших беспокойных соседей, Шведов, часто нападавших на Новгородские области и, наконец, построивших в семи верстах от нашего нынешнего Петербурга, на том самом месте, где теперь Охта, город и крепость, откуда им было еще удобнее приходить в наши владения. Этот новый город назывался Ландскрона, то есть Венец Земли. Андрей завоевал его и срыл все укрепления, так что почти не осталось и следов. Здесь только один раз в жизни Андрей позаботился о пользе Отечества и сражался за него. Впрочем, никто из потомков Мономаха не сделал столько зла Отечеству, как этот гордый, властолюбивый, жестокий сын кроткого, великодушного, святого отца!

Топоры, чекан и кистень

Он умер 27 июля 1304 года и погребен в Городце Волжском.